Андрэ Нортон - Зов Лиры [Руки Лира]
Нош уже знала историю Крина — как Дом отрёкся от него, а Голос объявил вне закона. Теперь девушка не возмущалась оттого, что он терпеть не мог всех богов и ненавидел их волшебную силу. Только добраться бы до Казгара, а там их дороги разойдутся. Чего о нём думать?
И всё-таки девушка не могла выбросить Крина из головы. В отряде он был ближе всех к ней по возрасту, хотя тяжёлая жизнь уже превратила паренька в зрелого мужчину. Ему, как и ей, были знакомы тяготы, лишения и смерть. Неожиданно Нош пожалела, что юноша так ожесточился.
Потом она вспомнила Дрин и их долгую дружбу. Девушка привыкла чувствовать себя рядом со жрицей как за каменной стеной. Дрин защищала её от всех несчастий и бед. Как много дала она Нош, начиная с того дня, когда внезапно возникла среди скал и увела её в Рифт! Нахлынувшее чувство пустоты и одиночества Нош быстро заглушила мыслью о городе и о том, что ей предстоит там сделать.
Она не жалела о сделке с Даном. Ей казалось, что все честно — услуга за услугу. А судя по его рассказам о гильдии, такого новичка, как она, туда и близко не подпустят. Особенно учитывая, что выглядит Нош как самая настоящая бродяжка. А Леция д'Арси… та даже не взглянет в её сторону. В городе должна состояться ярмарка, на которой все караванщики выложат товары, привезённые из дальних странствий. Конечно, она поможет Дану разобраться в купленных камнях и по достоинству оценить каждый. Несколько раз во время проверок, которые устраивал купец, она легко отличала настоящую драгоценность от блестящих подделок. А если вспомнить соколиный камень… ей не составит труда заметить что-то, таящее опасность.
Дрин учила девушку, что встречаются камни, которые приносят своим обладателям несчастье. Правда, Нош не знала, поможет ли её дар отличить такие камни. Но с каждым днём она все больше верила в свой талант и не упускала возможности попрактиковаться.
Дрин рассказывала, что в прежние времена встречались одарённые люди, которые могли прочесть всю историю камня — «увидеть» всех его владельцев, определить, был ли камень украден или приобретён честным путём.
Возможно, когда она будет разбирать коллекцию Дана, приготовленную для ярмарки, то попробует исследовать свои возможности и в этом направлении. А ещё девушку заинтересовал его рассказ о святилище Лиры. Нужно будет узнать об этом поподробнее. Её рука коснулась груди. Нош пришлось срезать несколько длинных прядей волос и сплести мешочек побольше, чтобы спрятать там все Пальцы. Она знала, что стоит оказаться неподалёку от остальных частей сокровища, как имеющиеся кристаллы подтолкнут её в нужном направлении.
Позади послышалась возня, и на сиденье взобрался Дан. Его щеки горели, а рот сжался в тонкую полоску. Он заговорил, не глядя на девушку:
— Госпожа, мой дом — твой дом. Буду рад, если ты поможешь мне своим даром. Софина… — запнулся Дан и продолжил, осторожно подбирая слова: — Софина никогда не бывала за пределами своей маленькой страны. Чужие обычаи для неё в диковинку. Будь снисходительна и не принимай близко к сердцу слова, которые могут вырваться у неё только по невежеству, а не из желания оскорбить…
Он окончательно запутался и смолк.
— Хотите, я поговорю с ней? — спросила Нош, хотя не горела желанием беседовать с особой, которая терпеть её не может. — Наверное, Софина думает, что это я причинила ей боль, хотя я просто лечила её рану. Ради её же блага.
— Правда, святая правда! — воскликнул Дан.
Некоторое время он молчал из боязни прикусить язык, потому что фургон немилосердно затрясло на выбоинах.
— Да, госпожа. Может, если Софина познакомится с тобой поближе…
Только тогда Нош догадалась, что северная невеста, видимо, приревновала к ней своего супруга.
Сама Нош ничего не знала об отношениях мужчин и женщин — как всё это происходит и какие существуют условности на этот счёт. Да, пожалуй, ей не следовало долго находиться наедине с Даном, когда они разбирали драгоценные камни.
Но купец был ей нужен! Чем больше девушка размышляла о Казгаре, тем сильнее убеждалась, что пытаться самой освоиться в незнакомом месте — чистое безумие. Но если в семье Дана назреет скандал из-за неё, караванщик наверняка возьмёт своё слово обратно, и Нош придётся убираться восвояси. Она ведь так и не научилась ладить даже с особами женского пола. В детстве у неё была подруга — Илда, а потом — только Дрин.
Конечно, когда Нош вступила в пору девичества, Дрин объяснила ей, что происходит с её телом. Девушка знала, что случается, когда мужчина разделяет ложе с женщиной. Но Дрин рассказывала обо всём просто, сухо излагая факты, — всё равно что читала по книге. В Братстве мятежники воспринимали её равнодушно, словно Нош была очередным парнем, который присоединился к отряду. Видимо, думали так: она, конечно, не воин, но право голоса у неё есть. После землетрясения все, кроме Лайона и раненых, старались избегать девушку, так что она оказалась предоставленной самой себе.
Нош подозревала, что Дан проникся к ней благоговейным страхом после случая с соколиным камнем. Но купец, без сомнения, уважал её талант. Видимо, он рассказывал о ней Софине, и женщина решила, что дело не только в благоговении и уважении.
Значит, пора объясниться… если проблему долго откладывать, решать её будет намного труднее. Девушка бросила взгляд внутрь повозки.
— Что бы ни думала ваша супруга, я — ee друг, — сказала Нош. — Может, если я поговорю с ней, то смогу убедить её в этом.
Она откинула кожаный лоскут, прикрывающий внутреннюю часть фургона от посторонних глаз, и скользнула туда. Дан промолчал.
Внутри было светло — задний полог был сдвинут, и дневной свет легко проникал в повозку. Хотя по обеим сторонам фуры громоздились ящики и тюки, посредине оставалось свободное пространство. Разложенные меха покрывали дощатый пол, повсюду были разбросаны подушки с яркой, причудливой вышивкой. Некоторые нити отливали золотом — видимо, чтобы украсить шитьё и повысить его ценность. Такое богатство и великолепие ослепили Нош. Девушка сразу осознала, что одета в изношенное тряпьё, что её руки грубы и обветренны от тяжёлой работы, а кожа стала бронзовой от солнца. Чтобы волосы не растрёпывались, она всегда заплетала их в косы. Глядя на Софину, девушка особенно отчётливо поняла, какая она замарашка.
Хотя рука женщины до сих пор оставалась на перевязи, чтобы уберечь раненое плечо, Софина каким-то образом ухитрилась облачиться в платье. Да, по сравнению с этим нарядом платье, которое носила Дрин, — обычная половая тряпка.
Оно было голубого цвета, с блёстками. И чудесно переливалось, когда на него падал свет. К тому же по плечам и подолу вилась изящная вышивка. В отличие от платья Дрин, которое доходило до щиколоток, это чудо от талии разлеталось роскошной юбкой и оканчивалось у колен. На ногах Софины были штанишки — свободные сверху и собранные на лодыжках тесьмой с зеленоватым отливом. Вот и весь наряд. А ещё на узких щиколотках Софины мелодично позвякивали серебряные ножные браслеты с бубенцами. На голове женщины была накручена зелёная чалма, из-под которой на плечи ниспадали золотистые волосы.
